Re: Вебмани всё?

[Sumerk Bogov <ezh@ezhe.ru>]

>Например всем известная семья Тепляковых, которая протащила
>своего ребенка в МГУ. Живут сейчас на детские пособия:
>https://zen.yandex.ru/media/slozkoy/na-chto-jivet-mnogodetnaia-semia-alisy-tepliakovoi-esli-roditeli-ne-rabotaiut-budut-li-platit-50-tys-9letnemu-psihologu-za-seans-62091e100dcf8f5b7c029a38  // Михаил Крайнов
 
Прочитал там в финале про родившую от него семерых детей Наташу Теплякову: 
 
" Кстати, многие глядя на старые фотографии супругов отмечают, что раньше Наталья была красивой, цветущей девушкой, а сейчас выглядит как замученная бытом женщина " 
 
Тень осуждения... А вот Лев Толстой наоборот с одобрением выписал подобную же трансформацию Наташи Ростовой, которая в юности обладала чрезвычайным обаянием, а родив четверых детишек, опустилась (слово Льва Толстого),  перестала за собой следить и пытаться нравиться свету, знакомым и даже мужу. Толстой именно что одобрил это все, преподнеся Наташу как позитивнейшую ролевую модель. Он ведь именно что внедрял ролевые модели. Предоставляю слово Льву Толстому ("Война и Мир" том 4, глава X):  
 
Наташа вышла замуж ранней весной 1813 года, и у ней в 1820 году было
  уже три дочери и один сын, которого она страстно желала и теперь сама
  кормила. Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной
  матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели
  выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого
  непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь
  часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была
  одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался в ней
  теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь,
  возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней Марьей
  вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к
  памяти князя Андрея, никогда не говорила о нем), и очень редко, когда
  что-нибудь случайно вовлекало ее в пение, которое она совершенно оставила
  после замужества. И в те редкие минуты, когда прежний огонь зажигался в ее
  развившемся красивом теле, она бывала еще более привлекательна, чем прежде.
   Со времени своего замужества Наташа жила с мужем в Москве, в
  Петербурге, и в подмосковной деревне, и у матери, то есть у Николая. В
  обществе молодую графиню Безухову видели мало, и те, которые видели,
  остались ею недовольны. Она не была ни мила, ни любезна. Наташа не то что
  любила уединение (она не знала, любила ли она или нет; ей даже казалось, что
  нет), но она, нося, рожая, кормя детей и принимая участие в каждой минуте
  жизни-мужа, не могла удовлетворить этим потребностям иначе, как отказавшись
  от света. Все, знавшие Наташу до замужества, удивлялись происшедшей в ней
  перемене, как чему-то необыкновенному. Одна старая графиня, материнским
  чутьем понявшая, что все порывы Наташи имели началом только потребность
  иметь семью, иметь мужа, как она, не столько шутя, сколько взаправду,
  кричала в Отрадном, мать удивлялась удивлению людей, не понимавших Наташи, и
  повторяла, что она всегда знала, что Наташа будет примерной женой и матерью.
   -- Она только до крайности доводит свою любовь к мужу и детям, --
  говорила графиня, -- так что это даже глупо.
   Наташа не следовала тому золотому правилу, проповедоваемому умными
  людьми, в особенности французами, и состоящему в том, что девушка, выходя
  замуж, не должна опускаться, не должна бросать свои таланты, должна еще
  более, чем в девушках, заниматься своей внешностью, должна прельщать мужа
  так же, как она прежде прельщала не мужа. Наташа, напротив, бросила сразу
  все свои очарованья, из которых у ней было одно необычайно сильное -- пение.
  Она оттого и бросила его, что это было сильное очарованье. Она, то что
  называют, опустилась. Наташа не заботилась ни о своих манерах, ни о
  деликатности речей, ни о том, чтобы показываться мужу в самых выгодных
  позах, ни о своем туалете, ни о том, чтобы не стеснять мужа своей
  требовательностью. Она делала все противное этим правилам. Она чувствовала,
  что те очарования, которые инстинкт ее научал употреблять прежде, теперь
  только были бы смешны в глазах ее мужа, которому она с первой минуты
  отдалась вся -- то есть всей душой, не оставив ни одного уголка не открытым
  для него. Она чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми
  поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем-то
  другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с ее
  телом.
   Взбивать локоны, надевать роброны и петь романсы, для того чтобы
  привлечь к себе своего мужа, показалось бы ей так же странным, как украшать
  себя для того, чтобы быть самой собою довольной. Украшать же себя для того,
  чтобы нравиться другим, -- может быть, теперь это и было бы приятно ей, --
  она не знала, -- но было совершенно некогда.
http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0070.shtml
 
------------------
Целую вечность,
Сумерк Богов
 
Оценить письмо Reputatio: http://ezhe.ru/reputatio/fde1070f9e