Re: Письмо другу

[<ezh@ezhe.ru>]

> Патриарх Сергий служил при Сталине, линия никак не прерывалась. Да,
разрушали и казнили, а потом перестали. // Ходорыч.

Алексей, там, похоже, история гораздо более сложная или простая, чем
общепринятая идеологическая легенда про кровавую  безбожную власть и
непрерывные гонения.
.
Я не очень интересовался новомучениками и борьбой сергианцев и раскольников,
но однажды прочёл про это книжку, изданную в наше время.

У меня жена дружит с парой княжеских семей, вот прямо княжеских, по прямой
мужской линии, Трубецких и Голицыных.
Они знакомы по КСП и до сих пор собираются поиграть на гитарах и попеть. А
так в принципе князья вполне встроены в социум, много детей, образование,
работа, и т.п.
Я на такой встрече у Голицыных сел в холле, взял книжку с полки и за
песенный вечер прочёл 300 страниц.
Это была книга про гонения на православных священников в 1929-1933 годах.

Она была написана церковным автором, пропитана сочувствием к гонимым и
гневом на гонителей, но ясно просматривалось следующее:

- В начале революции, когда рулили Ленин и Троцкий, среди большевиков были
реально богоборцы, сатанисты и прямо одержимые ненавистью к церкви. То есть
в 1919 городской еврей-комиссар в кожанке и с револьвером во главе десятка
пьяных красноармейцев с винтовками, прерывающие службу, гадящие в алтаре,
стреляющие по иконам и убивающие священника - это была реальность.

- К концу 1920-х с церковью как-то договорились. Да, официальной светской
религией был по-прежнему коммунизм, официальной линией - богоборчество, но в
реальности само богоборчество заглохло. Что отмечали идеологические
работники коммунистов.
И в селе и в городе продолжали крестить детей, ходить на службы (есть
официальные отчёты советской власти 1935-1936 годов о провале политики
борьбы с религией - 75% крещёных детей и всё такое). 

- Местоблюститель Сергий Страгородский договорился с властью, чтобы
сохранить Церковь, начал поминать её на службах и т.п. При этом позже, в
1936 вообще была принята новая Конституция с декларацией свободы совести.

- Но в 1928-1929 годах началось новое: в самой церкви возник раскол. Часть
священников, с центром в Ленинграде, решили не подчиняться, не поминать,
считать власть сатанинской и всё такое. Это осталось бы внутренним делом, но
отколовшиеся священники начали об этом говорить с амвона прихожанам. Они же
считали себя христианами первых веков и не могли молчать. Кроме того,
мученически умереть за веру - это же мечта христианина.

- И это было бы ещё полбеды. Но они начали сноситься  друг с другом тайными
записками, собираться на тайные встречи, на которые стали в том числе
приходить бывшие белогвардейцы. И в некоторых храмах - разговаривать про
свержение безбожной власти. Дошло до того,  что в нескольких церквях
НКВДшники нашли склады оружия.
То есть  церковное препирательство перемешалось с заговором. Или с тем, что
ВЫГЛЯДЕЛО, как заговор.

- У НКВДшников сработал рефлекс. Как в той истории про боксёра и его жену,
которая открылась.
Надо понимать, что это были люди, которые сами пришли к власти ровно этим
способом. И они знали цену тайным собраниям, разговорам, прокламациям,
созданию сети связей по стране.
Для них было всё очевидно: это политический заговор, надо его пресечь. 

- Начались аресты. Допросы показали: организация есть. Собирались.
Разговаривали. Были против власти. Это всё была правда, да и допрашиваемые
не скрывали, их пытать не требовалось  - они же считали, что должны ясно и
открыто свидетельствовать свою веру и неприятие безбожной власти. Это всё
известно, есть протоколы допросов, воспоминания выживших.

- Разговор тогда был короткий. Страной правили люди, прошедшие горнило
гражданской войны, профессиональные бойцы и убийцы, наказание за
нелояльность  или сопротивление было одно - смерть, что для заговорщиков,
что для своей элиты. Верхушку "заговорщиков" расстреляли, часть посадили,
часть сослали, их церкви стали закрывать энергичнее. При этом большинство -
сергианцы - служили, молились, их не очень трогали. И церковь сохранили.

- Ясно, что для гонимых это было мученичеством, они знали, что страдают за
веру. А для чекистов это был один из многочисленных политических заговоров,
которых в эти годы по стране было изрядно, от дырявой для диверсантов
польской границы до японской, где японцы пытались отгрызть территории и
пачками засылали шпионов, плюс цветущее басмачество в Средней Азии. 
Вера арестовываемых и расстреливаемых их не очень интересовала. Их
интересовал разгром любой альтернативной организации.

У меня сложилось такое понимание. Арестовываемые священники видели одно, а
чекисты совершенно другое. А договориться было невозможно.

А в общественном сознании и в "нарративе" Церкви про этот период гонений, в
том числе в писанине у таких фарисеев и ханжей, как Худиев, на мой взгляд -
такая же неверная, часто идеологизированная картина, сформированная медиями
и перестроечным запалом, как с "гонениями на генетику" и гонениями на
кибернетику", в ходе которых почему-то ПАРАЛЛЕЛЬНО процветала отечественная
генетика и отечественные информационные технологии.

Тут, естественно, процветает такое же арифметическое соревнование
пропагандистов на крови - "убили сотни тысяч священников" (хотя число
священников даже в Российской Империи никогда до 100 тысяч не дотягивало) и
т.п. 

При этом ПАРАЛЛЕЛЬНО церкви были, иерархи были, клир был. Я был тут летом на
новом Ржевском мемориале, а потом в музее Ржевской битвы рядом с кладбищем.
Один из выставочных столов в музее почти целиком заполнен крестиками
красноармейцев, которых подняли поисковики. Народ в 1930-40-х носил кресты,
церкви работали, детей крестили.

Игорь Ашманов. 

Оценить письмо Reputatio: http://ezhe.ru/reputatio/102ff77cc3